Люди огня - Кэтлин О`Нил Гир

А потом у нее наступила первая менструация. Ритуал, причисливший ее к женщинам, превратил Ветку Шалфея в чудесную красавицу. Мужчины настойчиво ухаживали за ней. Они Пели по ночам у вигвама ее родителей, подносили ей подарки, старались подстеречь ее в зарослях, когда она бегала по делам или выполняла какую-нибудь работу по хозяйству вдали от своего вигвама.

Бобр тоже старался, как мог. Желание, овладевшее его молодым сердцем, заставило его подстеречь ее наедине. В ту ночь он почти что овладел ею. Когда она отказала ему, вся его душа загорелась лихорадочным огнем желания. Мужчина, изнасиловавший женщину, дорого платил за такой поступок. Племя торжественно выводило преступника на площадку в середине селения, его раздевали догола и отпиливали признаки принадлежности к мужскому полу тупой кремневой пластинкой. Если он не умирал от потери крови, что случалось чрезвычайно редко, то женщины продолжали терзать его, пока не наступала смерть. Лишь страх перед этим наказанием удержал его тогда. А ведь можно поклясться протухшей мочой бизона, для нее было бы лучше, если бы она отдалась ему!

Он закрыл глаза, представляя себе, как повалил бы ее на землю… Он навалился бы на нее всем своим весом и держал бы, не давая подняться… Вот он смотрит в ее яростно сверкающие глаза, видит густые волосы, разметавшиеся по земле черной паутиной… Ее разгневанное лицо краснеет, зубы скрежещут между красивых губ. Прижав ее руки к земле над ее головой, чтобы она не могла исцарапать ему лицо, он лезет вниз, задирает край ее платья, гладит мускулистые стройные ноги, ощущает прикосновение ее нежной кожи к своей… Он забывает обо всем на свете, положив голову между мягких холмов ее грудей. Пока она еще пытается сопротивляться, он забавляется ее сосками, заставляя их встать и набухнуть… Но вот наконец она понимает безнадежность своих попыток освободиться. Тут он наклоняется, втискивая сильное колено меж ее бедер, разводит ей ноги… И все это время он смотрит, смотрит в ее черные, как ночь, глаза, наслаждаясь ее окончательным поражением…

Огонь в очаге затрещал и зашипел, оторвав Тяжкого Бобра от его мечтаний. Он медленно вдохнул и выдохнул, чтобы снять овладевшее им напряжение. Открыв глаза, он взглянул на Красную Яшму:

— Твое кровотечение начнется вместе с новой луной?

— Да.

Он кивнул своим мыслям, высчитывая и прикидывая. Значит, еще по крайней мере пять дней она не может осквернить его. Он опрокинул Красную Яшму на спину, его внезапно утратившие ловкость пальцы лихорадочно развязывали пояс у нее на талии. Плотно закрыв глаза, он снова сосредоточился на своих мечтах, пока не за хрипел и не застонал, добившись разрядки.

Он с силой втянул в себя воздух и отвалился на бок. Плюхнувшись на спину, он ощутил, что по всему его телу льется пот. Глаза Красной Яшмы так и не отрывались от дымоходного отверстия наверху. На ее покорном лице не отражалось никаких чувств.

Тяжкий Бобр провел ладонью по влажному от пота лицу. На этот раз ему удалось кончить. Ему всегда удавалось кончать, если образ Ветки Шалфея не ускользал от его воображения. Если же он открывал глаза или вспоминал, что под ним лежит Красная Яшма, мужская мощь оставляла его, он делался вялым и бессильным. На этот раз ему удалось удержать видение, удержать Ветку Шал фея. Может быть… может быть, на этот раз ему все-таки удалось наконец зачать сына. Может быть, он все-таки реализует себя до конца, полностью сделается мужчиной…

«А Ветка Шалфея открыто пошла мне наперекор. Завтра первым делом Прокляну ее при всем Племени».

Искры, будто живые, танцуя, поднимались к ночному небу, кружились, украшали бархатную черноту подвижными золотисто-желтыми узорами.

Напротив Белой Телки сидели на корточках Голодный Бык, Три Пальца и Черный Ворон. Напряжение на их лицах только подчеркивалось отблесками костра. Охотники неуверенно и боязливо глядели на старуху. Трое испуганных молодых мужчин. Она невесело усмехнулась против воли:

— У вас у всех такой вид, будто вы боитесь, что я перепрыгну через костер и съем вас.

Черный Ворон с трудом сглотнул:

— Я о тебе много чего слышал. Терпкая Вишня говорит, что ты не только человек — что по ночам ты можешь обращаться в сову и летать к звездам. Говорят, ты умеешь разговаривать с животными, с…

— Привидениями? — докончила она, когда Черный Ворон замялся и замолчал.

Она устало вздохнула и вытянула костлявые ноги, потом взглянула на костер:

— Нет, я с привидениями не беседую… хотя и хотелось бы.

От ее слов все трое замерли, будто ледяной порыв ветра внезапно заморозил их души. Они ждали, что она еще скажет… Под гладкой кожей мускулы заметно напряглись, в глазах поблескивал страх, руки уперлись в землю, чтобы в случае чего оттолкнуться, вскочить и броситься в бегство.

— Да перестаньте же валять дурака! Что с вами такое делается? Вы что, и вправду считаете, что мир полон зла? Кто только вбивает вам в головы такую чушь? Вы только посмотрите на себя! Трое сильных молодых мужчин до смерти боятся слабой старухи! — Она презрительно покачала головой, а трое друзей, слегка пристыженные, опустили глаза.

Понизив голос, Белая Телка добавила:

— Оглянитесь вокруг. Видите растения? Звезды? Да просто землю? Слышите, как кричат сова и филин? Чувствуете, как дует ветер? Во всем этом нет ничего плохого или злого. Жизнь не несет в себе зла… да и привидения тоже. Вы считаете, что душа человека меняется лишь оттого, что он умирает и возносится к звездам?

Она внимательно вглядывалась в одно застывшее лицо за другим:

— Поймите, надо всегда стараться ответить на вопрос: «Почему?» Почему душа человека должна перемениться, если он умер?

— Если ты разговариваешь с привидениями…

— Я не разговариваю с привидениями!

— Но ты ведь сама сказала…

— Я сказала, что разговаривала бы, если бы могла.

Она переменила позу, чтобы дать отдых болевшему от усталости бедру.

— Да, мне хотелось бы знать, что происходит по ту сторону смерти. В старых преданиях говорится, что это похоже на Видения. Все Едино, и это Единство есть все. Мне хотелось бы знать об этом. Вот и все. И разве меня не пугает то, что мне хочется узнать? Пугает, конечно. Когда что-нибудь постигаешь, это всегда страшно. Это как ходить по песку. Никогда не знаешь, куда ногу поставить… вдруг посыплется под твоей пятой, и потеряешь равновесие. Но если стоять на месте, никуда не придешь и ничего нового не увидишь. Тогда уж лучше сидеть в вигваме, отгородившись от мира тонкой шкурой, и ждать, пока голодная смерть придет.

Голодный Бык нахмурился. Недоумение отразилось на его красивом лице. Три Пальца закусил нижнюю губу, а Черный Ворон поскреб в затылке.

— А теперь ложитесь спать. Завтра мы пойдем в селение Племени.

Завернувшись в одеяло из шкур, Голодный Бык глядел широко раскрытыми глазами в ночное небо. Сон не шел к нему. Почему он не мог заставить себя поверить словам старухи? Предчувствие опасности и беды будоражило то шестое чувство, что дано всем охотникам. Когда он кинул взгляд на мирно спавшую старуху, от волнения у него пересохло во рту.